...не радость
Долгий стаж в городской поликлинике № 1 и добрый нрав бывшего медрегистратора в трудную минуту жизни сослужили Вере Кузьминичне хорошую службу. Когда она серьёзно заболела и слегла в постель, совсем «обезножив» (отказали ноги на почве тяжёлых заболеваний), именно «девочки из медсанчасти», как выражается наша героиня, помогали её выхаживать: на первых порах бегали к ней в перерывах на обед и после работы, меняли памперсы, покупали таблетки и необходимые аптечные вещи. Это как раз тот счастливый случай, когда коллеги не бывают бывшими.
С этого же времени Веру Кузьминичну стало активно опекать и управление социальной политики. Шесть месяцев бабушка отлежала на Маслова, 4, в Талнахе, в Комплексном центре социального обслуживания населения — по всем социальным и медицинским показаниям она подходила под статус человека, не способного обслуживать себя самостоятельно.
Через полгода наша героиня вновь оказалась в своей квартире, теперь уже на надомном обслуживании. У соцработников, посещающих таких людей, — пятидневка, время обслуживания — полтора часа на человека в день: соцработник — три дня в неделю, по вторникам и четвергам — медсестра.
Кто знает, что такое лежачий больной, поймёт меня: один час тридцать минут — это не то время, чтобы оказать полноценную помощь и уход. Помыть человека, переодеть, поменять ему бельё, постирать, приготовить и накормить за столь малое время нереально. А в выходные что делать? Однако именно по таким разнарядкам «согласно всем существующим на сегодняшний день в России нормативным актам» осуществляется уход и оказываются разного рода социальные услуги — социально–медицинские, социально–бытовые, бытовые, социально–правовые и так далее.
Клиент — неходячая Вера Кузьминична — благодарна и за это время, уделяемое ей надомной службой. А вот коллегам Веры Кузьминичны лимитированного, гарантированного государством ухода показалось маловато, и они по собственной инициативе дополнительно наняли сиделку. Теперь с 11.00 до 12.30 к ней приходит представитель соцотделения, а с 15.00 до 18.00 — пожилая Галина Ивановна Бородина.
Наставники
– Я отработала с Верой Кузьминичной бок о бок более 30 лет, — рассказывает Нина Ивановна СЕДОВА, старший медрегистратор МСЧ–1. — Мы ни в коем случае не теряем её из вида, и я наверняка могу сказать, что за ней требуется постоянный уход — ведь человек старый, здоровье более чем шаткое, психика слабая.
Сиделку Галину Ивановну мы нашли по объявлению, нам она сразу понравилась — заботливая, расторопная, душевная, кормит нашу Кузьминичну всякими разносолами... Насчёт социальных работников я ничего плохого не могу сказать — девочки свою работу выполняют, хотя пару раз им пришлось напомнить об их обязанностях. Идеальный уход ей был обеспечен в комплексном центре в Талнахе. Но ни возвращаться туда, ни переезжать по социальной квоте в соцприют в Красноярск она категорически не желает. Это усложняет дело...
И.о. директора Комплексного центра социального обслуживания населения Жанна Васильевна КАШЕНКО по нашей просьбе прокомментировала ситуацию следующим образом:
– С претензиями по надлежащему оказанию услуг мы согласны лишь частично, и, уверяю вас, вопрос этот с соцработником нами уже отработан.
Я сама лично посещала нашу подопечную Морозову на участке 14 сентября — у неё к нашей службе нареканий не было. Услуги ей оказываются в полном объёме. Чего–то большего мы делать не в состоянии. Вернее, мы могли бы делать это большее, но только с теми условиями, на которые она не соглашается.
Вере Кузьминичне были предложены достойные варианты переезда в специализированное социальное учреждение на материке либо вариант постоянного проживания в Талнахе, на Маслова, 4: медико–социальная комиссия своё заключение на это даст без проблем. Такие случаи в индивидуальном порядке нам рассматривать не впервой. Бабушка отказывается и от первого, и от второго решения. Что ж, будем вести психологическую работу — попробуем всё–таки уговорить её либо на Красноярск, либо на постоянное нахождение под опекой. Мы же понимаем, что для неё это лучший выход из положения.
Дома
Помнится, в решении одного морально–социального вопроса работники соцслужб напомнили «Заполярной правде», что контролировать их работу могут только вышестоящие органы. Мы прислушались к их замечанию. В свою очередь позволим себе следующую ремарку: наша работа — не контролировать, мы по закону имеем право лишь собирать информацию, при этом напоминая «власти — о долге, а обществу — об идеалах» (эти слова принадлежат американской журналистке М. Шнайдер, погибшей в Боснии). Это так, к слову.
* * *
Мы с фотографом могли приехать к Вере Кузьминичне только в то время, когда кто–то в доме смог бы открыть нам дверь. Сиделка Галина Ивановна провела нас из тесной хрущёвской прихожей в комнату. Вера Кузьминична, аккуратная ухоженная интеллигентная старушка, 40 лет (с 1952 года) проработавшая в норильской медсанчасти, сильно волновалась: новые люди с неясными намерениями, да ещё и с фотоаппаратом. Сиделка объяснила ей, кто мы и что мы. Познакомившись, задаём ей, чтобы не утомлять, всего несколько довольно дежурных вопросов: как самочувствие, чего бы хотелось, довольна ли она обслуживанием?
– Те, кто меня посещают, долго тут не сидят. Девочки приносят таблетки, лекарства. Спасибо всем, кто оказывает мне внимание, ... и не будем говорить об этом, — только и смогла сказать нам Вера Кузьминична. — А больше всего мне надо, чтобы ноги у меня пошли...
Галина Ивановна, приходящая «няня», провела для нас мини–экскурсию по квартире Морозовой, показала нам свисающие с потолка лохмотья штукатурки — ремонта в квартире не было лет 100. В туалете нещадно подтекал бачок (хотя заявка соцработника «ушла» в жэк уже недели две как), на кухне было что–то неладно с краном. Не знаем, кто виноват, но ветераны войны так жить точно не должны.
* * *
…А сегодня мы не дозвонились до Веры Кузьминичны: её единственная связь с миром – телефон – временно не работал. Кстати, он у неё на очень коротком шнуре – когда она дома одна, то дотягивается до него с трудом. А заявка на бачок с краном с 24 сентября в жэке пылится, ведь официальный срок ее рассмотрения – месяц! Интересно, сколько нужно времени, чтобы до 84–летнего ветерана дошла очередь?
Марина КУЗНЕЦОВА
Фото Владимира МАКУШКИНА
